…Социалка!

Все – социалка… Вечная, неотвязная, мелкотравчатая.

Блядь!

Избавиться, точнее бы говоря, – вот именно – вылезти из… труднее даже, чем отрешиться от той физиологии гунявой.

Впрочем, попробовать отстраненно если: между тем и другим несомненное видовое, качественное родство. По ощущениям – так.

Вот, прикрыть глаза… расслабиться и начать ловить образы: с чем оне две, - и то, и другое, - сравнятся? Что-то копошащееся, мерзкое и одновременно нечто позорное.

Постыдное не потому, что в принципе – есть, существует (пусть бы где-то там, в каком-то абстрактном, отгороженном мире, в справочниках о нем), а потому, что сам в это – прямо-таки здесь вот и сейчас – навсегда вляпался. И всей кожей прям чувствуешь, а и мозгами – к тому же – сие чувствование осознаешь. Рефлексируешь, как то модно теперь именовать.

И – ни-ку-да!

А это, - едрены писсатижи, - ведь все – кишащее скопище червей каких-то, глистов бого- и человекомерзких! Фу-у-у… Хоть сблевать! (Но смешно подумалось: «глисты в теле человечества»!)

А все с Пушкина началось.

Тоже забавно: вот написать бы где такое, - пассаж такой весь с этим, венчающим его выкликом, - все о-фи-геют! За дешевого литератора авангардистика эпатажного примут. Объясняй потом, что мол «не в том смысле…» В том, в том…

Но где же Ужас?!

Ха, мило даже: речь-то о жизни и смерти, вот именно – о смерти. Откровенно Ею же ведь грозят. А тут…

Нет, ну, до чего мерзкий типчик, этот, сегодняшний – вертлявый и вежлевенький… «Ну, видите ли, Сергей Николаевич… …Павел Борисович полагает…»

Блядь! Павел Борисович, Павел Борисович… - эти отчества русские… Как сказал когда-то один: «я и его-то знать не хочу, а должен помнить, кто его маму ебал…»

Да еще он что-то там «полагает…».

А ведь действительно же теперь: полагает…

Вертлявый: «адвокат дьявола»? – да нет, какое там, - сильновато! – шпана подзаборная, советский мальчик из хорошей семьи. В начале девяностых таких порасплодилось.

Из номенклатурных квартирок Кутузовского или Невского выскакивали в удачливую беззаботную жизнь 70-80-ых, слетали с хлипких катушек, скатывались, сливались… Порой садились. Там их опускали и обращали. А назад – в компании своих, более удачливых, кто отвертелся и, скажем, по правильной ж. двинул, к тем уже – ходу нет.

А тут, с блатными (но в другом смысле) – прикорм, а то и приеб. И вот эта интеллигентность на подхвате у ублюдков… Небось, ведь и Сенеку какого читал, а то даже Сартра-Барта… Деррида, Жакота, жопота… гопота…

Да и хрен с ним. С ними.

Да, мысли, конечно, скачут. Ужас – не ужас, а определенный испуг, признаемся себе, наличествует. Вполне, впрочем, объяснимый и, наверное, даже простительный в сложившихся обстоятельствах.

Как там название диссертации Арамиса: «Некоторое сожаление приличествует тому, кто решил посвятить себя Господу»…

С Пушкина, в том смысле началось, что тут ведь, как всем известно, все – от этого солнца.

Лотман-шмотман, Томашевский, Непомнящий. Прогулки по дому… в коем – аукаться нам – его же речами…

А как же ж теперь: когда смуглый тот отрок по фене все-таки, небось, не ботал… На блатной музыке, так сказать, не оттоптался. На нынешней, по крайней мере…

Но тут и еще другое: действительно ведь все связано. Курсовая та, помнится. Ой, как же давно: 69-70 какой-нибудь… Как же без этого: филфак ЛГУ!... И разговор с лукавым Львом Марковичем, милейшим тогда же примерно:

«…Да, забавно, забавно, коллега, (эта его псевдо либерально-старорежимная, симпатичная, впрочем, манера – даже сопливых первокурсников на кафедре величать, как бы между прочим и само собой разумеющимся «коллега») – любопытные вы мысли высказываете! Значит, не сделанный шаг нашего национального гения, то есть то, что в 22-ом он, так сказать, не эмигрировал, а попросту говоря, не сбежал с теми контрабандистами, это, с позволения сказать, предательство себя самого, и привело, в конце концов, к злосчастной дуэли. По вашей терминологии «в определенном смысле – самоубийству…»

А знаете, в этом что-то есть: ведь и впрямь век романтизма наступал, шел уже вовсю, вернее, - Байрон, Рембо… Да, да, да: в той системе шаг, конечно, первичен…Слова потом… Но что же это получается, коллега: не было бы русского поэта… Он бы, конечно, стал писать по-французски… Но русская словесность, по крайней мере, в сегодняшнем ее виде попросту не состоялась… Иными словами, в с е б ы , то есть, еще правильнее если выразиться: н и - ч е - г о - б ы не состоялось, - и театрально понизив голос, нарочитым шепотом, словно и впрямь мог кто подслушать: - Забавно! И не было бы ни Союза Писателей с его ЦДЛом нынешним, ни вообще – очень, очень много - (поднятый вверх указательный палец) – чего! Что ж, а вы ведь возможно правы. (вновь хитрая улыбка) Только, вот что: не говорите, кроме меня, никому, коллега! Убьют. Нет, нет, не по части известного ведомства… Гораздо опаснее все, и страшнее – гораздо!»

И вот она, - спустя почти сорок лет! – рэальная, как оно тоже теперь повсеместно у них называется, опасность!

Да, весьма-весьма даже реальная… И главное: в обличие того вертлявого что ли? (О! ясно вдруг: откуда та мерзкая ассоциация с червяками) Нет же, конечно: этот – шестерка просто, порученец Пала Борисыча. Тоже мне Паборисыч… Пашка Крюк, небось! На 99 уверен, раз в миру – господин Крюков, депутат и т. д. пед, значит, кликуха, как у них – погоняло! - Крюк.

Кстати, жаль даже почти, что Александр Сергеевич не зацепил этого великого и могучего язычка их, - действительно, слова порой какие точные! Погоняло – по-другому и не скажешь. В отношение этой ПБ.

Смерть. Что все-таки такое? Теперь, впрочем, после Ирининой… Как же, кроме прочего, сжились, срослись с ней за – сколько? – 30? – да больше даже… Интересно: жизнь прожилась. Банально. И ни-че-го. Да и фиг с ним.

Но эти, блядь! Паборисычи и вертлявые – как все же бесят! Ничего от меня, от Ирины… А они, стало быть тут! Ух, воистину: «пузыри земли», - (лихо сказано, - покруче все ж таки нашего-то АС, у него что-то подобного не вспомнить…), - но пузыри-то вот пузырями, а как-то стекленеют, воплощаются, материализуются и… остаются!

И все уже – один сплошной бронированный пузырь какой-то. Да, с червями-глистами теми. И сам – внутри. С ними! И покатилось…

Фу-у-у…

А от АС и впрямь никуда. С него, солнышка, все… И вот сам веком тем, высшим, конечно, и последним (очевидно сейчас) всей ентой – конкретного места-действия – истории «заниматься» стал. Да можно и без кавычек: ведь – здания, памятники, можно сказать, и будь они не ладны, - камни и прочее материальное, что потрогать можно… Что те трогали, жили, проживали, касались. Что те, что эти… и сам касался – занимался. Да, связь. Очевидно. А для чего? Для кого? О, оговорка существенная: что те, кроме прочего, со-зи-да-ли еще, а что эти… – пузырят. Остекленевая.

… – Так что, любезнейший Сергей Николаевич, очень бы вас Павел Борисович просил статью вашу о ситуации с Домом Дуровой из «Вестника» забрать. В культурологическом смысле она, разумеется, как все, так сказать, из-под вашего пера, критике не подлежит. Превосходный, можно сказать, опус. Но, простите, повторюсь: очень, крайне несвоевременна! Ну, и сами прикиньте: то, что Александр Сергеевич неоднократно в тридцатые годы позапрошлого века посещал… - факт истории и культуры возрождающегося Отечества нашего, - спору нет! Но и торговый центр, да, не побоюсь сего штилевого снижения – торговый центр! – то, что во днях нынешних Павел Борисович, с позволения сказать, для наших с вами сограждан, конкретных горожан воплощает… А как же без этого, любезный Сергей Николаевич! Как же? Жизнь-то идет! Все течет, все из меня, знаете ли (шутка!). А мнение ваше в качестве общепризнанного первейшего и уважаемого эксперта… Сами понимаете… Так что вы уж заберите, будьте так любезны. Статейку. До понедельника, уж, пожалуйста! Зачем нам с вами споры, конфликты эти? Ну, ведь правда же? Ладно?

Хуй-то!

Точно теперь…

Хорошо, что Райхман позвонил!

Стопочку сейчас, - ну-ка – желтенького… - Касарьян еще на том симпозиуме подарил, Ирка еще жива была…

………………………………………..

Э-э-х! – крепка советская власть!

– смешно: прилепилось еще с юности, чуть не с первой рюмахи… А где ж теперь та Софья Власьевна?… Одни Паборисычи, пидорасычи… не-е-т еще вот этот, как когда-то: «Армянский КВВК»…

Еще штучку!

………………………………….

Райхман-шмайхман-ха-ха!

Ну-ка радиву сейчас для веселья…

Ой, Московская это их – Эха псевдопрестольная. Псовостоличная:

….давний спор славян между собой…, как известно…

Чаво-чаво? Ну, все одно к одному! Экие у нас тут рифмы! Кто-кто? Господин Задулин… Ну, Александр Сергеевич, о чем мы, так сказать и писали Вам в прошлый раз! Так что, скажи спасибо, товарищ Пушкин, г-ну Завдулину! Ты, экий сукин сын, у нас теперь еще за Молотова-Риббентропа ответишь, за секретные, так сказать, протокольцы… За Катынь ту постыдную (читали, читали мы сии кровавые скрижали. Хоть и не рассекречены). А как же ж по-другому!

А где музычка-то? Во-о, так-то лучше...

Хороший мужик доктор Райхман! И, понятно, помягче про ентот наш рак-в-срак последнестадный хотел… Впрямь ведь думает, что огорчил, не то слово (думает) – ужаснул! Смешно…

После Иркиной-то…
Но ведь не в осуд ему (забавно сказалось-придумалось!), что, - вновь на новорусском говоря, - не догоняет…

Мы ж возрадуемся раку

Виршами нетленными.

Мы теперь любого в сраку

Шлем с его проблемами!...

…………

А мы еще раза!

………………………………………

Сейчас бы, впрочем, не напиться. А ходец правильный сделать…

Лял-ля-ля! Паборисыч-Вжопувзадулин. Хорошая аристократическая фамилия. Столбовая дворянская. Времен Второй Империи. Путина-Тутина.

А всерьез говоря если: действительная ведь коллизия! Чего за этот дом дурацкий заступаться, как они говорят «впрягаться», когда те там, первоимперские, они ж ведь такими, в смысле – такими же, получается, и были. И сама Дурова эта, Изольда Карловна, урожденная фон Штауфенбах… Ох, лучше бы и не лазил в архивы…

Так что ж получается: вертлявый прав?

Хренушки…

А мы вот так поставим: прав – не прав… Они – такие, а мы сякие! Им – имово, а нам – намово.

Нам – другой Пушкин.

Вот так! Им – один, а нам – другой. Плевать, что нелогично. Какой восхотим, такая и логика. Рэльно – свобода теперича! Может, троичная индусская!

Ну-ка… Нет, ну, в пень тебя, товарищ Ноут-бук! Напишем сначала по старинке, на бумажице.

Так-так-так… А как? Не «весьма и глубоко уважаемый Павел Борисович!» же, - не поймут-с иронии…

Ты, Пашка, смерд и вор! И не видать тебе Дома Дуровой, как собственного разношенного ануса (эти намеки на нетрадиционную ориентацию их особо, говорят, бесят!) – а-а-а-а… Тоже пустое. Хотя по сути-то верно!

Нет.

Стоп-стоп-стоп!

…А, тем паче, ежели он смерд и т. д., то какого же лешего нам ему писать! Ну-ка, Компьючио, ходи сюда: прямо сейчас с тебя емельку (и в пень ту бумазею):

Вот:

Главному редактору газеты «Вестник», господину Черенцову.

Уважаемый Семен Олегович!

Как и обещал Вам, отвечаю «не позже сегодняшнего, 12 числа, вечера».

Все необходимые уточнения к моей статье о, так называемом, «Доме Дуровой» и его исторической ценности мною сделаны, архивные справки наведены (при необходимости готов предоставить их в Ваше распоряжение).

Считаю, что названный Дом (по адресу…) действительно обладает уникальной исторической и архитектурной ценностью. В тридцатые годы ХIХ-го века его неоднократно посещал наш великий поэт Александр Сергеевич Пушкин, а также иные виднейшие представители того времени, в том числе, например, князь Вяземский, композитор Глинка и многие другие.

Полагаю, что снос этого здания стал бы актом вопиющего вандализма, тем более – на фоне общего, столь долгожданного нами всеми культурного возрождения нашей Великой Родины – России, о котором неоднократно упоминал в своих выступлениях Президент Путин (Блядь! Оговорочки… Сотрем): Президент Медведев и Премьер-министр Владимир Владимирович Путин, наш с Вами, кстати говоря, славный горожанин. (Впрочем: лишнее, - сотрем про горожанина – и так ясно).

Отдаю себе отчет в сложности вопроса о сохранении здания, особенно в свете проблем, связанных с Новым планом развития и застройки Города.

Тем не менее, настаиваю на своем, высказанном выше, мнении и прошу опубликовать мою статью на данную тему, находящуюся в портфеле редакции, в ее настоящем виде, без каких либо существенных изменений и дополнений, разве что – вот с этим еще предуведомлением от автора, - в самые ближайшие сроки (надеюсь, в следующем номере).

С уважением, доктор филологических наук, профессор СПбГУ...и т. п.…и ни-гу-гу.

………………….. «ОТПРАВИТЬ»…………………..

Ну, вот и все! Как говорится: а ты боялась!

Теперь еще одну! И музон погромче!