«Акростих зачем?*»

1

…А потому еще в той высоте,
где словно лейтенантики толпой,
из боя выйдя, никнут головой,
чтоб звездки форм нам различать, а те,
кто вообще – как пуговичек рой
в шинельной невозможной тесноте
на миг мелькнет в кометовом хвосте,
и сразу над сырою мостовой

уже не вспомнишь: был фонарь? Окно?
вечнопустое переулка дно,
немое, как в последнем крике – рот,
но вот: зовет, зовет же!
– Потому,
дневное детство, в светлую тюрьму
к тебе, знать, не докончу перелет.

2

К тебе, знать, не докончу перелет
однажды. Что ж! Но выигрыш мой, дар,
вернись, в круг обернись, как – там - радар,
(вот так маркер рукою достает
“номер такой-то” и в рядок кладет).
Пыль-ветер, что толкал (как в яму) шар,
и выбеленный снегом мне пожар
шумом своим напоминал, зовет –

наоборот пусть: – словно горн побед,
или – прямей: – сиреной горь и бед,
но с кортов тех, где – лбом об борт, о лед,
где вместо, чтобы мыслью воспарить,
как слышим сплошь - (мол, с каждым может быть), -
Р. М. , что слишком многих мысль гнетет.

3

Р. М. , что слишком многих мысль гнетет
известно много и наверняка.
Тут спору нет. Вот в том моя рука.
Порой, проведав все, наоборот
нежданно сам я поступлю. И вот -
остановлю нашествие стиха -
(так сдерживали пращуры войска
врага из сил последних - в тот ли год,

иной… под Саламином… или Лобней…) -
упрусь в забвенье - рогом, костью лобной,
чтобы словечко, рухнув в темноте,
вдруг точной вестью мозг не разнесло б мне
- об образе подружки ли, дружка,
о том, как полагал я в простоте…

4

О том, как полагал я в простоте
бежать (пусть вспять) от знаний и пророчеств
(так в разговоре избегаем отчеств,
продлить желая юность. Так в воде
и в полночь мы страшимся одиночеств
и звезд, и то же самое – в беде;
но лишь звезда нам улыбнется, тотчас
страх позабыв, спешим лететь к звезде), -
сказать?
Мешает шум…
Эй, там, сверчок,
на свой шесток скачи, тебе б – пониже,
там – печь твоя, и быстрый блох почет.
Уймись же! Рифм подвох и сам я вижу…
Уж знаем, знаем: – ты не дурачок!…
С предлога начинать в сонете счет…

5

С предлога начинать в сонете счет -
(прости отвлекся… Вновь тебе вещаю):
для нас, Мур-мур, что выпить чашку чаю,
но в том вопрос, кто тот сонет прочтет.
Добро б еще обычный обормот.
Несведущий. Но чаще замечаю:
кругом все сплошь начитанный народ.
Вот некто руку жмет: “земляк, я чаю!”

Но тут, в земле, топор войны зарыт.
Да, друг и брат земной… Но в высоте
узрит он летуна, и вновь как будто
(а впрямь ведь так) она собой грозит
его землеустройству, и вот тут-то
т., скажем, Тутин, хвать за свой “ТТ”.

6

Т., скажем, Тутин хвать за свой “ТТ”
(иначе бы он был совсем не тут)…
А впрочем мутит что-то в животе, -
чака-ль свербит? Вот так на пять минут
зависнешь над иным, и в блевоте-е…
потопнут звуки. И стиху – капут!
Оставим тему эту блатате:
пускай, братки, притырив, перетрут…

Об чем и речь: начнешь насупротив,
лишь тронешь нить, - так в пень летит мотив
(вот здесь сверчку бы чикать о кроте).
Привет же тем, кто вставит изнутри
копале самому – все буквы три,
и вообще пошлет на буквы те!

7

И вообще… Пошлет на буквы те –
(какие? – эти!) нас в поход учитель,
за тем, - он - друг небес, земли мучитель, -
чтоб мы обвыкли плавать в пустоте.
Такая вдруг накатит на суде.
Суд над тобой. И голос: мол, начните
(взгляд в протокол) с того вот места, где…
Какое на х… место! Ведь значки те,

что сыплются, как в осень – листья с ветки,
в андреевскую крестность – в дырку орд,
где топот толп, где ротный рот свой рвет, -
они лишь неизвестности отметки
(включился на латиницу wind-word):
“х” - из которых первою слывет.

8

“Х”, из которых первою слывет, -
“икс” – всех первей! пока не встала “зетом”.
Так сплошь у мужиков. Исправим ход
не звезд, так… В общем, - мой сонет об этом:

- Любишь? - Люблю! - Без света ли? Со светом?
………………………………..наоборот…
………………………………………рот…
…………………………………валетом…

…На чем я кончил? Ах! Да, пол-венка
тебе, любовь, я сплел одной, поверь!
Но чтоб блюла! Не то как с пол-пинка
умчусь в ничто за тысячи границ!

Все, все, шучу! Есть счастье? Так теперь -
зачем слова?!
Ты скажешь: шум страниц…

9

Зачем слова? – ты скажешь. Шум страниц,
в нем сразу: океан… Бродвей… School-bus
щебечущих развозит учениц
(не б.! Я, слава Богу, сам боясь
законов здешних, к ним ни-ни-ни – цыц! –
еще лет десять! Позже – в самый раз)…
Весна… Бокал… И солнце на лету
Лучами пальцев щелкает по льду.

Нью-Йорк весной. Карандашами точат
небо, торча в него многоэтажки.
Так на вопрос учителя: “кто хочет
быть взрослым?” – руки тянут первоклашки.
И ловят звонкий взгляд витринки лиц.
А чем бы хуже перелеты птиц?
10

А чем бы хуже перелеты птиц?
Они – как в небе легкие улыбки
училки той, смотрящей вниз, на зыбкий
мир зябкий, на смешной клубок границ,
зануд, распутывающих нитки
судьбин, блин! – что суют свои обидки
в анналы нам (лучше б себе - в анал),
и как под люминалом спят…
Я спал?
Ого! Кто ж, длинные, в туннель сложил
сабвеев разноцветки, как в пенал?
Все без меня… Запнусь, забыв урок…
Мне там, во сне – отвечу – все же был
милей разлет над спицами дорог,
чем некий пулей вырвавшийся слог.

11

Чем некий, пулей вырвавшийся, слог
нас достает? Он вдруг как – “ре” трубы
бьет в ресторане русском в потолок.
И лох спросонья ловит зов борьбы -
и на дыбы! Но не взводил курок,
я в пузырьков налившиеся лбы
не целил там. Хоть – честно? – часто мог.
Честней? Ох, чаще – надо было бы…

Не верь дворовой воркотне урлы,
и тем орлам (не каркают орлы),
кто в тесноте - что взвод птенцов в яйце.
Мы не из стайки той, как знаешь ты, -
пусть и мелькают хищника черты,
ем если куриц, - на моем лице.

12

Ем если куриц, на моем лице -
да, удовлетворение. Но - duck
еще бы лучше, особливо, так
как в той chinese готовят - у Ли-Тце.
Пусть это не из лучших панацей
от мнений всяческих, а все же – знак
(о где ты мой – свободных душ лицей!),
что приобщаюсь к privacy. Итак,

пусть не трындят, как там - сказал Маршак,
что я тиран и сумасброд, - чудак
(на букву “м”), если любезен duck
(и лучше бы затушенный в винце).
- Закажем раков? Все ж в начале рак, –
М.Р. того подобье, как в конце…

13

М. Р. , того подобье, как в конце -
лишь наша жизнь, - скажу, - была в начале.
Здесь (не секрет) – сонеты означали
число учебных лет в своем венце.
Сопли разлук… бед слезы... На лице -
известным постареньем те печали -
моем, видать, видны… (Твоем? - едва ли!).
Но сколько ж было счастий!
Об Отце
дерзну ли молвить что? Бывает строг.
Но ведь не выбираем! Я о Сыне
хотел бы… Но – всему свой слог и срок.
(Политкорректность нам вменит “богиню” -
бог с ними…) С нами – жизнь! Над ней лишь Бог.
Вопроса знак – последнейшей из строк.

14

? – последнейшей из строк
похож на старичка. Уже оплакан
им звездный рой смертей и дней. Лишь вакуум
окрест… И тут – пир солнца. Нудный рок,
твой кончен срок! Проваливай же в бок!
Рискну опять. Мне есть, что бросить на кон.
И в пору бы с каким угодно знаком -
не вниз, так к первой строчке кувырок.

Так облаков любовники над адом
и раем – рядом, - то целуя взглядом
глаза морей, фиордиков ресницы,
то солнцу местному подставив лица, -
кружат - сами собой - здесь и везде.
А потому еще в той высоте.

*(магистрал к венку см. г. 1990)